"ой..что эта?"На мгновение он остановился. Отдышался, добавив туману пару кусочков своего влажного дыхания, и вновь прислушался. Звук не появлялся. Потоптавшись на месте и поворачиваясь, он тщетно искал хоть какой-либо шум. Бесполезно - туман прижимал любой шорох к земле, плотной ватой заползал в уши. Спальный район в середине ночи был похож на глыбы грубо отесанного камня, установленные в нетронутой молочной пустыне неведомым разумом. "Бесполезно...", - шепнул он, и слова прошелестели листом тонкой бумаги. Живым был лишь свист выдоха, но и он погибал, растворяясь в мутном холодном воздухе.
Бесполезно! В этом тумане и бензовоз еле виден-то...Оставалось только слушать.
Мне снова не спится. В комнате жарко, и кожа уже изнемогает от приторного ощущения перегретой ткани. Я пытаюсь лечь ровно, устроиться на боку, на животе, наконец, выкидываю подушку и вытягиваюсь стрункой. Потолок расчерчен тенями - полоски жалюзи, неясные пятна и дрожащие линии. Мне кажется, что из этого получилась бы плохая фотография, но одну долгую душную минуту я трачу на то, чтобы представить, с какого места стоило бы её снять. Ещё минуты две-три уходит на размышления, что только бессоница и делает этот узор на потолке чем-то красивым. От этих скучных мыслей становится совсем кисло.
Бежать совсем бесшумно не получалось, приглушенный туманом звук еле-еле удавалось различить в топоте и прерывистом дыхании. Поэтому он и не сразу понял, что вновь движется вслепую. Звук же пропал, приведя его в короткий проход между домами. Глухая стена с одной стороны - и 10 этажей окон и балконов с другой. Остатки бодрости и надежды улетучились при виде этих тёмных и будто ненастоящих окон. Устал, вымотан, измучен этой напряженной охотой, обессилен. Ему нужен был хотя бы пятиминутный перерыв, иначе он просто упадет. Вынув из кармана наспех сложенный кусок газеты, он постелил его у стены и блаженно стёк на землю, уставившись на контуры дома напротив, по которым распластывался туман, старавшийся добраться до самого низа.
Подхожу к балконной двери. Вот почему так тихо снаружи. В открытую дверь вкатывается влажный холод. Я поплотнее закутываюсь в одеяло и выглядываю на улицу. Не верится, что может быть настолько беззвучно. Исчез шум ночной дороги, извечный мерный гул неизвестно где стоявшего компрессора, все привычные ночные звуки съел плотный тугой туман. Если бы не подрагивающий золотистый свет фонарей, можно было бы всерьёз поверить, что ты провалился в ничто, и только твой дом остался здесь, последнее убежище в мире бестелесных духов, которые будут растаскивать его на куски, пока вскоре не останется только белая пустота вокруг. От этой тишины мне холодно даже своём в тёплом коконе. Ещё чуть-чуть, и тишина проникнет мне в уши, я стану носить её всюду с собой, не слыша больше ничего вокруг. Вдохнув поглубже, я тихо начинаю петь. Старую, простую и очень душевную песню, которая невесть как вспомнилась мне - навеяло окружением, не иначе. Я пою для тумана, для странных существ, что привиделись мне в густом воздухе, с каждым тактом пою всё громче и громче. И вместе с ней в странном тумане исчезают тревожные мысли.
Сначала прилетела мелодия, слова терялись по пути сквозь пелену. А потом он узнал эту песню - они вдвоём так любили её. В те минуты, когда совершенно не хотелось говорить, но что-то переполняло лёгкие и просилось наружу, получался нескладный, фальшивый и всё же красивый дуэт. Особенно он любил припев, это была его сольная часть. Она всегда замолкала, а позже неизменно смеялась и говорила,что он отчаянно не попадает в ноты. Слова вспомнились не сразу, с тех пор прошло так много времени, что оно уже перестало течь от усталости. И всё же на припеве он привычно закрыл глаза и во весь голос запел.
Пел этот кто-то ужасно. Так неожиданно: казалось,что вокруг все спят, и некому нарушить эту чудную тишину, кроме меня. Сквозь туман пробилась последняя строка, и всё стихло. До меня долетел глухой стук шагов, а вскоре и он пропал в ватном воздухе.